Что может быть хуже пробуждения? Только пробуждение после пьянки. Итак, первым, что увидела Химе, открыв глаза, был полоток. Белый такой потолок, ничем не примечательный. Затем, скосив глаза, под чьи веки будто насыпали песка, она обнаружила обои. Тоже, в общем-то, ничем особенным не блистающие. Но только вот было в них что-то не то, что-то девушку встревожившее… Стоять. Какие-какие обои? Вздрогнув всем телом, Химе резко села, тут же об этом пожалев. Тело ломило, голова раскалывалась, а во рту будто ночевал эскадрон гусар. Да и вместо вчерашних событий в голове майора зияла девственная пустота. И богатого жизненного опыта Шиноды хватило, чтобы моментально поставить диагноз – классическое похмелье.
«Пиздец. Нехило я напилась…» - уныло подумалось Химе, яростно трущей лицо. Наконец, отняв руки от лица, Химе задумалась. А задумываться было над чем:
В первых, она находилась черти где.
Во вторых, она не помнила, что вчера было. И это было огромной проблемой. Мало ли, что она натворила! А за пьянство уважаемого майора и выставить могли, терпение-то у Харрисона не железное…
Ну и в третьих, форма ото сна представляла собой жуткое зрелище. Впрочем, сейчас она как раз была под стать хозяйке – такая же помятая, как и она. Ну что ж, здравствуй реальность, Химе?
Заставив себя подняться, девушка решила начать с самого легкого – глажки. Бледной тенью отца Гамлета помотавшись по комнате и найдя где-то в богом забытом углу бутылочку с водой, Шинода встала, прикрыв глаза. Знаете ли, с помощью пара очень удобно гладить. Нагрев её, Химе принялась водить бутылкой по одежде, пытаясь не замечать жар. Вскоре форма была в более-менее нормальном состоянии. Все равно ведь лучше не сделать, да? Пальцами продрав волосы и удивляясь, куда делась расческа, Химе попыталась заняться двумя не менее важными вопросами. Где она и что вчера было? И, о боже, как по заказу навалились воспоминания. И о выбитой двери, и о парикмахерской… Вопросы о расческе и местонахождении пропали сами собой. Боожеее, что она натворила?! Проведя ладонью по лицу, Химе двинулась, как она надеялась, к выходу с воплем:
- Вашу мать, как мне плоохооо…
…И наткнулась на интереснейшую картину: Ску мило улыбался Ене, облокотившейся на него. В душе шевельнулось странное чувство. Что-то вроде… ревности? Да, пожалуй. Мучать мусор должна она и никто другой! Кинув на них взгляд, она быстро прошмыгнула за дверной проем, так и оставшийся открытым после её «визита». Немного отойдя от него вбок, к стене дома, Химе вдруг широко распахнула глаз. Боль ударила внезапно, выбивая воздух из легких и почву из под ног. Голова в мгновенье ока превратилась в одну пульсирующую болью точку, а воздух раскалился, обжигая и без того опаленное пьянкой горло. Химе судорожно задышала, чувствуя как сердце бьется о ребра, отдаваясь в висках. Руки стиснулись в кулаки аж до побелевших костяшек, ноги подогнулись и Шинода стала медленно оседать на землю. Кости ломило, но больше всего адским пламенем был объят глаз под повязкой. Звуки исчезли, мир перед глазами превратился в одно единое смазанное пятно. Хотелось кричать, но Химе до крови закусила губу, позволяя себе лишь отчаянные хрипы и содранную кожу на кончиках пальцев. Да, она знала, что это такое. Просто приступ, отдача от проклятого глаза, не более. Истинные носители, чьи глаза являлись их основным оружием, умели отключать его и никогда не испытывали подобных ощущений. Но Шинода чувствовала. Остро, как могла только она. Боль сжигала, раздирала, охватывала каждую клеточку тела. Приступы не были регулярными: порой они появлялись по два раза в день, а порой пропадали на месяца. Но одно было единым: каждый раз они приносили с собой жуткую боль, и обезболивающее не всегда помогало. Правда, Шинода не плохо маскировалась. Сидя дома с закушенной губой и сотрясаясь от судорог, она, конечно, проклинала весь мир, но затем, борясь со слабостью, замазывала косметикой следы отдачи и шла на службу, отрываясь на нарушителях. Зачем, скажите, такая «радость»? Ну, порой, «проклятый глаз» был весьма и весьма полезен. При задержаниях и допросах, например. Только вот кроме Харрисона и ещё некоторых людей, никто не знал, как именно девушка добивалась информации. Для всех в штабе под повязкой у Шиноды значился травмированный, не видящий глаз. Но сейчас… Почему сейчас, черт вас дери?!